Библия говорит, что Десять Заповедей - это завет, который Бог заключил с Израилем на Синае, то есть старый, ветхий завет (см. Втор. 4:13). Этот завет был упразднен, и теперь мы живем под новым заветом. Таким образом Декалог не имеет к нам никакого отношения.

Упомянутый отрывок читается так: "И объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, десятословие, и написал его на двух каменных скрижалях" (Втор. 4:13).

Ключевым словом в данном отрывке является слово "завет" (по-еврейски "berith"), которое можно перевести как "договор", "союз", "соглашение". Самой существенной особенностью всех этих слов является идея соглашения между двумя или более сторонами. Согласно словарю Вебстера слово "завет" ("соглашение") определяется как "договор между двумя или более лицами или сторонами". Обычно мы воспринимаем "завет" ("соглашение") как заключенный договор и находим соответствующие различные упоминания о Божьем завете с израильтянами эпохи исхода. Например: "Господь, Бог наш, поставил с нами завет на Хориве" (Втор. 5:2). "Когда я взошел на гору, чтобы принять скрижали каменные, скрижали завета, который поставил Господь с вами, и пробыл на горе сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил" (Втор. 9:9).

Почему Моисей называет Десятисловие заветом? По той же причине, по которой он говорит израильтянам: "Грех же ваш, который вы сделали, - тельца я взял, сожег его в огне" (Втор. 9:21). Строго говоря, грех заключался в обращении к ложному богу, в проявлении мятежной воли, а телец был инструментом этого греха. Равным образом, хотя завет был "поставлен" волею израильтян в ответ на призыв Бога (см. Исх.19:5-8), предметом этого завета являлся Декалог. В английском языке используется точно такой же оборот речи. В словаре Вебстера в статье "завет" далее говорится: "Торжественное соглашение между членами церкви поддерживать ее веру, дисциплину и т. д., а также документ, в котором это соглашение записано".

Когда израильтяне пришли к Синаю, Господь устами Моисея сказал им: "Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, а вы будете у Меня царством священников и народом святым; вот слова, которые ты скажешь сынам Израилевым" (Исх. 19:5,6). Израильтяне ответили согласием: "И весь народ отвечал единогласно, говоря: все, что сказал Господь, исполним. И донес Моисей слова народа Господу" (Исх. 19:8).

Затем в следующей главе рассказано, что Божий глас возвестил Десятисловие, а в последующих трех главах приводится краткий перечень гражданских законоположений, показывающих конкретное применение принципов Декалога, и наконец лаконично излагаются отдельные церемониальные требования, которые Господь сообщил народу через Моисея. Далее в 24-й главе читаем, что Моисей "пересказал народу все слова Господни и все законы. И отвечал весь народ в один голос, и сказали: все, что сказал Господь, сделаем" (Исх. 24:3). "И написал Моисей все слова Господни... И взял книгу завета, и прочитал вслух народу, и сказали они: все, что сказал Господь, сделаем и будем послушны" (24:4-7). После этого Моисей кровью определенных жертвенных животных "окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих" (Исх. 24:8).

Здесь ясно сказано, что не слова возвещенных положений, решений и законов являлись заветом, но что завет был заключен "о всех словах сих".

Давайте на мгновение вернемся к возражению 2, где Идет речь о существовании двух законов. Здесь вполне уместен следующий комментарий.

1. Воссоздание Моисеем Декалога в этой "книге завета" не умаляет значимости того события, когда Бог начертал его Своей рукой на каменных скрижалях. Копия предполагает оригинал. Было сделано бесчисленное количество копий Десяти Заповедей, израильтяне же просто слышали Декалог так, как его возвестил Бог. Они обещали повиноваться Ему. Воспроизводя закон в книге, Моисей еще раз убедился, что народ полностью осознает все требования завета. Сам Господь еще не начертал свои слова на камне. Различие между рукою Моисея и рукою Господа и, кроме того, резкое различие между всевозможными законами, изложенными в книге, и единым верховным нравственным законом ярко выражено в следующих словах: "И сказал Господь Моисею: взойди ко Мне на гору и будь там; и дам тебе скрижали каменные, и закон и заповеди, которые Я написал для научения их" (Исх. 24:12).

2. Кроме Декалога, в завет были включены различные законоположения, постановления и некоторые церемониальные предписания, однако это не означает, что появился какой-то единый закон и что произошло полное смешение того и другого. Суть завета, суть соглашения между Богом и израильтянами заключалась в том, что они будут Ему послушны, то есть будут верно соблюдать не только Десятисловие, но и гражданские законоположения, согласно которым станет жить народ, а также церемониальные предписания, которые определяют религиозный ритуал, позволяющий им выразить свое раскаяние при нарушении нравственных законов.

Однако сам факт, что гражданские постановления представляли собой всего лишь развитие принципов Закона Божьего, а церемониальные предписания позволяли израильтянам выражать свое искреннее покаяние в грехах, совершенных против нравственного закона, полностью оправдывает слова

Библии о том, что Декалог представлял собой предмет, относительно которого и был заключен завет. Гражданские постановления и церемониальные законы являлись дополнением к заповедям: своим существованием и смыслом они были обязаны им, но они от них не зависели.

Памятуя обо всем сказанном, мы можем понять целый ряд высказываний о "завете", которые встречаются в библейском повествовании уже после описания исхода. Проследив все упоминания о нем по всему Ветхому Завету, мы заметим пять ярких особенностей:

1) один за другим о нем часто говорят пророки;

2) выражается сожаление, что Израиль так часто его разрывал;

3) нарушения народом завета часто сопровождаются нарушением различных заповедей Декалога (таким образом последнее объясняет первое);

4) Израилю напоминают о том, что жертвоприношениями нельзя заменить послушание, а также о том, что церемониям Господь не придает большого значения;

5) обетование нового завета.

Каждый, кто внимательно читает Библию, наверняка заметил эти пять особенностей. Моисей предостерегал Израиль не нарушать завет, служа "иным богам" (Втор. 17:2, 3). Господь открыл Моисею, что после его смерти "станет народ сей блудно ходить вслед чужих богов той земли... и оставит Меня, и нарушит завет Мой, который Я поставил с ним" (Втор. 31:16). Умирая, Иисус Навин предостерегал Израиль от нарушения завета путем служения "другим богам" (Ис. Нав. 23:16). Соломон был осужден за то, что следовал "иным богам" и "не сохранил завета" (3 Цар. 11:10, 11). В последние годы правления израильских царей богодухновенный автор подробно рассказал о том, как долгие годы они постоянно обращались к языческим богам и отвергали Божий завет (см. 4 Цар. 17:7-23). В темный час народного бедствия Господь повелел Иеремии сказать "мужам Иуды", что они не соблюдали завет, который Он заключил с их отцами на Синае, "сказав: "слушайтесь гласа Моего и делайте все, что Я заповедаю вам, - и будете Моим народом, и Я буду вашим Богом"" (Иер.11:4). Но "они... пошли вослед чужих богов, служа им" (Иер.11:10). Осия возвещает: "Слушайте слово Господне, сыны Израилевы; ибо суд у Господа с жителями сей земли, потому что нет ни истины, ни милосердия, ни Богопознания на земле. Клятва и обман, убийство и воровство, и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием" (Ос. 4:1, 2). Чуть позже он добавляет: "Они нарушили завет Мой" (Ос. 8:1).

Почти постоянно пренебрегая нравственными Божьими наставлениями, они старались выполнять церемониальные законы жертвоприношений, всесожжении, праздников и т. д. Иногда они прославляли эти церемониальные обряды и в то же время нарушали Декалог, словно ритуал, данный Богом для того, чтобы выражать свое раскаяние по поводу совершенного греха (нарушения Его Закона), мог заменить послушание. Именно этим объясняются некоторые удивительные ветхозаветные тексты и усугубляющийся резкий контраст между церемониальными и нравственными законами.

Устами пророка Осии Господь сказал нравственно разложившимся "жителям сей земли": "Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжении. Они же, подобно Адаму, нарушили завет и там изменили Мне" (Ос. 6:6, 7). Порой израильтяне забывали даже о религиозных обрядах, однако, по-видимому, их отступничество заключалось не в этом. Уже давно "нарушив завет" своей нравственной испорченностью, они по-прежнему были верны церемониальному закону и совершали определенные ритуалы - тем самым подменяя внешней формальностью искреннее повиновение нравственным Божьим требованиям. Вот почему устами Осии Господь возвестил приговор: "И прекращу у нее всякое веселье, праздники ее и новомесячия ее, и субботы ее, и все торжества ее" (Ос. 2:11). Упоминание о церемониальном законе показывает, что все перечисленные здесь особые дни содержались в этом законодательстве.

Аналогичным образом Господь спрашивает через Исайю: "К чему Мне множество жертв ваших?" (Ис.1:11). Приношения израильтян Он называет "дарами тщетными". "Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие - и празднование!" (Ис.1:13). Почему все церемониальное служение и особые святые дни вызывали у Бога такое отвращение? Потому что, совершая обряды и ритуалы, они поступали лицемерно. Жертвоприношения, Пасха, День искупления и, по сути дела, весь церемониальный ритуал был задуман Богом для того, чтобы израильтяне могли выразить свое раскаяние в нарушении нравственного закона, а также желание очиститься от греха. Тем не менее они совратились на злые пути и в сердце своем не желали никаких преобразований. "Ваши руки полны крови" (Ис.1:15). Призвав их покончить с развращенностью, Господь возвещает: "Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли" (Ис. 1:19). В этом стихе слышится отголосок завета, заключенного на Синае.

Похожую картину нарушения нравственного Божественного законодательства рисует и Иеремия: "Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи, и кадите Ваалу, и ходите вослед иных богов, которых вы не знаете, и потом приходите и становитесь пред лицом Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: "мы спасены", чтобы впредь делать все эти мерзости" (Иер. 7:9,10). А затем яркими и выразительными словами показано, пожалуй, самое явное различие между нравственным и церемониальным законами: "Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: всесожжения ваши прилагайте к жертвам вашим и ешьте мясо; ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве; но такую заповедь дал им: "слушайтесь гласа Моего, и Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом, и ходите по всякому пути, который Я заповедаю вам, чтобы вам было хорошо"" (Иер. 7:21-23).

Но разве на Синае Господь не давал заповедей, касающихся приношений? С точки зрения комментаторов Библии, единственная возможность разрешить это кажущееся противоречие заключается в предположении, согласно которому в данном отрывке речь идет о том, что, и сравнении со всей славой и первостепенной значимостью нравственного законодательства, данного на Синае, церемониальные установления совершенно утрачивают всякое значение. Приведем слова вдумчивого ученого Ланжа (Lange), касающиеся этого отрывка: "Таким образом, правы те исследователи, которые считают, что в данном случае все постановления, касающиеся жертв, просто не принимаются во внимание в сравнении со значимостью нравственного закона".

Нет никакого сомнения, что точно так же мы можем осмыслить и те отрывки, в которых завет отождествляется с Декалогом (см. Втор. 4:13), несмотря на то, что церемониальные законы и гражданские законоположения там тоже упоминаются (см. Исх. 24:3-8). Мы уже говорили, что гражданские законоположения представляют собой всего лишь расширение нравственного законодательства, и церемониальные установления служат лишь дополнением к нему.

Но в чем же заключалась причина этого долгого и мрачного отступничества? Быть может, условия завета в чем-то оказались ошибочными? Нигде и никогда пророки не указывают, что Закон Божий в чем-то несправедлив или недостаточен. Быть может, Бог, со Своей стороны, не смог соблюсти условий договора? Нет. Причина заключается в израильтянах, которые не сумели исполнить данного ими обещания жить в послушании Божьему гласу и Его святому закону. Они были упрямыми, жестокосердными и мятежными. Если Христос мог сказать Своему Отцу: "Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце" (Пс. 39:9), то израильтяне вели себя иначе, "ибо сердце их стремилось к идолам их" (Иез. 20:16). "Грех Иуды написан... на скрижали сердца их" (Иер. 17:1).

"Все, что сказал Господь, исполним", - обещали сыны Израилевы на Синае (Исх. 19:8), не подозревая, сколь лживо их сердце и сколь немощны воля и дух. Именно в этом контексте можно оценить обетование нового завета, произнесенное пророком Иеремией: "Вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом" (Иер. 31:31-33).

Обетование нового завета - это не предсказание о той эре, когда благодать заменит закон, но возвещение о наступлении времен, когда Закон Божий, благодаря благодатному Божьему вмешательству будет написан в человеческих сердцах. Таким образом, речь идет вовсе не о том, что этот закон упраздняется, - он обретает свое место в душах тех людей, кто получил новое сердце. Следовательно, если (как утверждают некоторые) предположить, что существует только один закон, тогда новый завет (каждый из нас может сказать, что сегодня он является мерилом нашей жизни) требует, чтобы в наших сердцах были написаны не только нравственные Божий наставления, но и все церемониальные установления. Если существует только один закон, тогда такой вывод оказывается бесспорным. Разве можно привести лучшее доказательство в пользу того, что существуют два закона?

Упоминая этот отрывок из Книги пророка Иеремии, автор Послания к Евреям поясняет, что проблема ветхого завета была не в законе, а в людях. Господь "пренебрег их" (Евр.8:9).

В той же самой связи о новом завете мы читаем, что Христос - "ходатай завета, который утвержден на лучших обетованиях" (Евр. 8:6).

Итак, первый завет был нарушен легкомысленными израильтянами, а второй основан на Божьем обетовании преобразить наши сердца.

Первый завет был утвержден на Синае пролитием крови жертвенных животных (Исх. 24:5-8), а второй - на Голгофе пролитием крови Иисуса Христа (Евр. 9:12, 23).

Ходатаем первого завета был Моисей (Исх. 19:3-8; 24:3-8), а ходатаем второго - Христос (Евр. 8:6).

Во время первого завета верующий приносил свою жертву священнику, который совершал служение в земном святилище, но приносимые жертвы не могли "сделать в совести совершенным приносящего" (Евр. 9:9). Почему? Потому что земное святилище характеризовалось дарами и жертвами, "которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления" (Евр. 9:10). Только тогда, когда вера помогала человеку понять, что жертвенные животные обозначают грядущую жертву Христа, обетованного Мессии, он получал способность воспринять истинное духовное благословение и прощение грехов. Поскольку во дни, предшествовавшие Первому пришествию Христа, дети Божьи обладали истинной верой и были способны возноситься за пределы церемониальных обрядов, они могли сердцем воспринять новый завет.

Находясь под новым заветом, мы верою усваиваем приношение, совершенное Агнцем Божьим, и дерзновенно приближаемся к престолу благодати, оказываясь рядом с нашим великим Первосвященником. Мы оглядываемся на Голгофу и поднимаем взоры к небу (см. Евр. 9:11-15,24-26; 10:19-22).

О Христе было предсказано, что "прекратится жертва и приношение" (Дан. 9:27). Больше не было необходимости приносить в жертву животных, и, таким образом, церемониальные законы, касающиеся всех этих приношений, были упразднены в силу собственной ограниченности. Отпала необходимость в земных священниках, призываемых из определенного колена в соответствии с церемониальным установлением. Поэтому мы читаем, что "с переменою священства необходимо быть перемене и закона" (Евр. 7:12). Левитское священство было упразднено, и то же самое произошло с законом, на основании которого это священство избиралось и совершало свое служение. И тем не менее уже в рамках нового завета Бог дает такое обетование: "Вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его" (Иер. 31:33). Отсюда со всей очевидностью явствует, что мы имеем дело с законом, который полностью отличается от закона, упомянутого в приведенном отрывке из Послания к Евреям (см. Евр. 7:12).

Подытоживая сказанное, приведем таблицу, в которой сравниваются и противопоставляются два завета.

Итак, принципиальное различие между двумя заветами сводится не к изменениям требований Декалога, а к перемене его местонахождения. Эта перемена происходит благодаря Христу и Его Божественной жертве. Иными словами, жить в условиях нового завета - значит жить верою в Сына Божьего, Который любит нас и жертвует Собой ради нас. Вера и послушание Божьим заповедям нераздельны. В этой связи весьма значимым становится описание тех людей, которые в конце будут ожидать возвращения Христа: "Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса" (Откр. 14:12).

Кроме того, особое значение приобретает и высказывание апостола Павла, утверждавшего, что "плотские помышления", присущие мятежному Израилю, "закону Божию не покоряются, да и не могут" (Рим. 8:7). Весьма важны и его слова о значении происшедшего для тех, "которые во Христе Иисусе... Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу" (Рим. 8:3, 4).

Итак, бессилие коренится не в святом Законе Божьем, а в нас самих, которые слишком немощны, чтобы проявить послушание. Когда, благодаря Евангелию, мы оставим плотские помышления и обретем помышления духовные, закон будет написан в наших сердцах. Всякий, кто считает, что, живя в условиях нового завета незачем думать о законе, на самом деле не думает и о самом новом завете, поскольку у человека, который живет согласно ему, закон начертан в сердце.