В Послании к Римлянам (Рим. 7:1-7) доказывается, что закон упразднен. Используя образ замужества, Павел говорит, что мы "освобождаемся от закона", то есть закон мертв.

О чем Павел говорит в этой главе? О том же, о чем в предыдущих и последующих главах: о плотском человеке, о рабе греха, который не может спасти себя сам и вынужден искать спасения посредством Божьей благодати, явленной в Иисусе Христе.

Павел начинает с предпосылки, согласно которой "закон имеет власть над человеком, пока он жив" (Рим. 7:1). В этом послании он приводит различные примеры того, как, нарушив Закон Божий, грешник подпадает под власть греха. Иными словами, мы находимся под властью нашей старой греховной природы, которую Павел называет "ветхим человеком". Вот почему, упоминая о своем прежнем состоянии, он говорит: "Потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю" (Рим. 7:15). "Сила греха - закон" (1 Кор. 15:56). Как только мы нарушаем нравственный закон, который нельзя отменить и который требует осудить нарушителя, мы утрачиваем свободу, поскольку внутри нас нет никакой силы, которая помогла бы нам избавиться от власти греха.

Но каким образом мы можем избавиться от "ветхого человека", который держит нас в рабстве? Мы можем это сделать лишь с его смертью, то есть обратившись, поскольку в момент обращения наша ветхая природа распинается. "Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху" (Рим. 6:6). Однако можно говорить не только о смерти "ветхого человека", но и о рождении "нового". "Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни" (Рим. 6:4). Об этом преображенном состоянии христианина Павел говорит: "Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его" (Кол. 3:9, 10). Поскольку последователи Христа совлеклись "ветхого человека" и облеклись в "нового человека", Павел говорит, что нам надо считать себя "мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим. 6:11).

Для того чтобы проиллюстрировать этот переход от власти греха к владычеству праведности, Павел предлагает образ замужества. Он использует четыре основных слагаемых этого образа: женщина, ее первый муж, второй муж и закон о замужестве.

"Замужняя женщина привязана законом к живому мужу; а если умрет муж, она освобождается от закона замужества. Посему, если при живом муже выйдет за другого, называется прелюбодеицею; если же умрет муж, она свободна от закона и не будет прелюбодеицею, выйдя за другого мужа" (Рим. 7:2, 3).

Первая и самая главная особенность этой иллюстрации, от которой Павел сразу же переходит к наставлению, заключается в том, что речь идет не о смерти закона, а о смерти мужа. По сути дела, если бы закон был мертв, эта иллюстрация оказалась бы бессмысленной, ибо в таком случае не было бы силы, которая связывала бы эту женщину с ее обоими мужьями, и всякий разговор о прелюбодеянии стал бы безосновательным. Разве будет прелюбодеяние нарушением Закона Божьего, если сам закон, запрещающий прелюбодеяние, мертв? Когда муж умирает, закон о замужестве не упраздняется. Он по-прежнему остается в законодательных книгах, чтобы руководить теми, кто уже замужем, женат или собирается вступить в брак.

А теперь посмотрим, как Павел соотносит этот образ с жизнью человека, расставшегося с грехом и обретшего праведность: "Так и вы, братия мои, умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу" (Рим. 7:4).

Мы распялись со Христом, и Его распятое тело является как бы нашим. Все обвинение, которое в силу закона тяготело над нашим "ветхим человеком", упраздняется вместе со смертью этого "человека". Мы можем облечься в "нового человека".

В своем комментарии на этот отрывок Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) замечают: "Именно мы, а не закон "сораспялись Христу". Эта смерть освобождает нас от брачных уз по отношению к закону, и мы получаем свободу для того, чтобы установить новую связь - соединиться с Воскресшим для принесения духовных плодов и во славу Божью.... В данном случае верующие рассматриваются как имеющие двойную жизнь: ветхую жизнь, осужденную на грех, которую они слагают со Христом, и новую жизнь святости, к которой они воскресают со своим Ходатаем и Главой" (Комментарий на Рим. 7:4).

Благодаря этому новому единению мы "приносим плод Богу", хотя раньше, "когда мы жили по плоти, тогда страсти греховные, обнаруживаемые законом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти" (Рим. 7:5). Иными словами, когда мы находились под властью греха, единственным плодом наших поступков было лишь дальнейшее осуждение и постоянно обновляемая уверенность в собственной смерти. Это происходило потому, что Закон Божий был против нас и давал "силу" греху.

Для того чтобы у читателей не сложилось впечатление, что проблема заключается не столько в греховном человеке, сколько в самом законе, Павел тотчас добавляет: "Что же скажем? Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: "не пожелай" ... Потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею" (Рим. 7:7-11). Возмездие за грех, то есть возмездие за нарушение закона, - смерть. Поэтому Павел и говорит: "А я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти" (Рим. 7:10). Затем, чтобы еще раз убедиться, что никто не сможет сделать вывода, будто его аргументация в какой-то мере поставит закон под сомнение, Павел говорит: "Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра" (Рим. 7:12). Он еще раз подчеркивает, что вся проблема связана с грешным человеком: "Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху" (Рим. 7:14).

В начальных стихах следующей главы аргументация Павла достигает кульминации. Он говорит о том, что Бог "послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу" (Рим. 8:3, 4). Христова смерть сделала возможным наше спасение, которое, в свою очередь, обратилось не в смерть закона, а в то, что этот закон оказался начертан в наших сердцах. Таким образом, мы обретаем возможность "принести плод Богу".

А теперь, возвращаясь к образу замужества, позволим себе немного расширить иллюстрацию Павла и подытожить его аргументацию: даже самый совершенный закон о браке не может сделать сам брак счастливым, но отсюда не следует, что если брак разрушился, то надо отвергнуть этот закон. Единственное, что может сделать такой закон, - определить норму брака, и если она нарушается, то осуждаются нарушители, а закон остается. Так же обстоит дело и с Божьим нравственным законом. Он определяет норму нашей жизни, и, нарушая ее, мы подлежим осуждению, а Закон Божий сохраняет свою силу. Проблема заключается не в законе, который "духовен", а в нас самих, потому что мы "плотяны, проданы греху". "Потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут" (Рим. 8:7). До тех пор пока мы "проданы греху", то есть пока находимся у него в порабощении, мы пребываем под властью "ветхого человека". Эта власть упраздняется, когда "ветхий человек" умирает, а мы облачаемся в "нового человека". Когда мы находились в прежнем состоянии, закон только осуждал нас, теперь же, когда мы обрели искупление, "правда закона" "исполняется в нас", потому что закон начертан в наших сердцах.

Вряд ли Павел мог еще яснее изложить эту проблему, а что касается нас, то единственное предложение в отрывке, где автор якобы учит об упразднении закона, мы исследуем в его полном контексте. В 7-й главе Послания к Римлянам говорится: "Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него" (Рим. 7:6). Если предположить, что в данном случае Павел учит, что закон мертв, то тогда он не только неправильно использует свою иллюстрацию, но прямо противоречит вполне однозначным высказываниям, которые сам делает в том же контексте. Он говорит о смерти мужа и, соотнося с нами этот образ, - о нашей смерти. В 4-м стихе он говорит о том, что мы "умерли для закона". Неужели можно допустить, что в 6-м стихе он начинает говорить о том, что именно закон мертв? Не стоит предполагать, что доводы Павла настолько противоречивы.

Мнимое противоречие и неясность разрешаются двояким образом.

1. Можно предположить, что в предложении "Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него" (в английском переводе "That being dead wherein we were held") речь идет о греховной природе, о "ветхом человеке", который властвовал над нами. Грех, действующий посредством нашей греховной природы, "связывает" нас (см. ст. 24, 25).

2. Можно также предположить, что указанное предложение (имеется в виду перевод Библии короля Иакова), представляет собой неверное прочтение. В позднейших версиях, которые основаны на других и порой более древних манускриптах, дается перевод, согласующийся со всей аргументацией Павла в целом. Например, в Американском стандартном переводе, который обычно называется Пересмотренным переводом, это предложение читается так: "Умерев для того, в чем мы были связаны". В Пересмотренном стандартном переводе оно читается так: "(Будучи) мертвыми для того, что держало нас в плену". В связи с этим Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) отмечают: "Теперь всеми признано, что правильное прочтение таково: "Будучи мертвыми для того, в чем мы были связаны". Принятое прочтение (Авторизованного перевода) вообще не имеет никакого авторитета и не согласуется с логикой аргументации, потому что мы видим, что смерть, о которой говорится, это не смерть закона, а наша смерть, совершающаяся благодаря единению с распятым Спасителем" (Комментарий на Рим. 7:6).